Тест для определения гибкости
Важнейшее физическое качество - гибкость. Поскольку гибкость развивается в детском и подростковом возрасте, основную работу по ее формированию следует планировать на этот период примерно в 11 - 14 лет. При правильно организованном процессе физического воспитания в последующие годы надо будет лишь поддерживать гибкость на достигнутом уровне.
К сожалению, развитию гибкости мало уделено внимания в школьной программе по физической культуре. Не отражено это качество и в показателях физического развития школьников. А ведь не гибкий человек выглядит увальнем. Гибкий же быстрее обучается различным физическим упражнениям, легче схватывает самые сложные трудовые операции. Поэтому предлагают ввести дифференцированную оценку развития у школьников гибкости и представляют тесты для её определения:
Тест для определения гибкости в плечевых суставах
1. Гибкость в плечевых суставах определять выкрутом с гимнастической палкой в сантиметрах ширины хвата:
Девочки
Оценка «5» - ширина плеч (в см) Х2
«4» - ширина плеч X 2+10 см.
«3» - ширина плеч X2+20 см.
Мальчики
«5» - ширина плеч X 2+.10 см.
«4» - ширина плеч Х2+20 см.
«3»-ширина плеч Х2+30 см.
Тест для определения гибкости в позвоночном столбе
2. Гибкость в позвоночнике проверять наклоном вперед в положении седа ноги врозь на полу:
Девочки
«5» - касание грудью пола.
«4« - касание подбородком пола.
«3» - касание лбом пола.
Мальчики
«5» - касание подбородком пола.
«4» - касание лбом пола.
«3» - касание лбом кулака, поставленного на пол.
3. Гибкость во время наклона назад оценивать посредством выполнения «моста» из положения лёжа на спине:
Девочки
«5» - руки вертикально, ноги прямые.
«4» - плечи над концами пальцев рук.
«3» - руки наклонены к полу под углом 45°.
Мальчики
«5» - плечи над концами пальцев рук.
«4»-руки наклонены к полу под углом 45°.
«3» - руки под углом 45°.
Тест для определения гибкости в тазобедренном суставе
4. Подвижность в тазобедренных суставах проверять выполнением шпагатов. Учащиеся выполняют три шпагата: прямой, левая впереди, правая впереди. Выставляется средняя оценка за три шпагата:
Девочки
«5» - полное касание пола.
«4» - касание пола пальцами рук при вертикальном туловище.
«3» - касание гимнастической скамейки.
Мальчики
5» - касание пальцами рук пола.
«4» - касание гимнастической скамейки.
«3» - касание гимнастической скамейки пальцами рук при вертикальном туловище.
Тест Руфье.
Тест Руфье позволяет оценить вашу физическую форму при помощи несложных подсчетов и еще менее сложных упражнений. Для проведения этого теста вам понадобятся лишь часы или секундомер, главное, чтоб на часах можно было отсечь 15 секунд. Ну еще может понадобится ручка и бумага, чтоб сразу записывать все данные.
Для начала считаем пульс в спокойном состоянии за 15 секунд (в формуле это значение подставляем вместо P1). Затем делаем 30 приседаний за 30 секунд. По окончаний приседаний сразу же считаете пульс за те же 15 секунд (в формуле P2). Через 1 минуту снова считаем пульс за 15 секунд (P3) В итоге мы получаем 3 значения, которые затем используются в формуле для подсчета индекса Руфье:
индекс Руфье = (4*(P1+P2+P3)-200)/10
значение индекса физическое состояние
индекс < 0 - вы в отличной форме;
вы в очень хорошей форме;
вы в хорошей форме;
вы в удовлетворительной форме;
вы в плохой форме;
индекс > 14 - никуда не годно
Притча о кофе и жизненных приоритетах …
Наш блог посвящен кофе. Я, как и большинство наших читателей, обожаю этот напиток. А еще мне очень нравится перечитывать притчи. Их изюминка в том, что при минимальном объеме слов они несут максимум житейской мудрости.
Притча о кофе и жизненных приоритетах – это беседа профессора со студентами о жизненных приоритетах.
Летом следующего года у нас тоже состоится юбилейная встреча с сокурсниками: 30 лет с момента окончания педагогического института. Слава Богу, еще живы наши уважаемые преподаватели, с которыми мы сможем встретиться за чашечкой кофе.
О чем мы будем беседовать? Конечно же, о жизни, об успехах и достижениях, о ценностях и приоритетах. И хотя до долгожданной встречи еще 8 месяцев, уже ощущается внутреннее волнение.
Как сложилась жизнь у моих сокурсников?
Чем они занимаются?
Куда забросила их судьба?
О чем они мечтают?
Чем гордятся?
Насколько изменилось их мировоззрение?
Что нас объединяет сейчас?
Совпадают ли наши жизненные ценности?
Жизнь, по словам профессора, — это кофе. Конечно, приятно пить кофе из красивой кофейной чашечки. Но не нужно из нее создавать культ. Так и в отношении к жизни. У каждого из нас свое обрамление жизни и свои достижения.
Не все из нас живут в шикарных котеджах и не все ездят отдыхать за границу. Многие из нас до сих пор живут в скромной квартире и ни разу не смогли побывать за рубежом. Не все защитили научные степени и стали заслуженными учителями. Среди наших сокурсников есть и те, кто ни дня не работал в школе.
И, к сожалению, не все дожили до этого события…
Не меньшее сожаление у меня возникает от того, что некоторые сокурсники сомневаются в том, а нужно ли приглашать преподавателей на встречу? Есть и такие… Значит, приоритеты и наши ценности время постоянно перетасовывает, и поэтому они занимают соответствующее место в иерархии ценностей каждого из нас.
Так хочется сказать своим сокурсникам: друзья, наслаждайтесь жизнью!
Живите здесь и сейчас!
Жизнь – она как кофе. А достаток, карьера, деньги, работа, положение в обществе – это всего лишь «чашки»: посуда или форма для хранения жизни.
Не стоит слишком увлекаться формой. Помните о содержании. Оно главное. Кофе сопоставимо с жизнью. Наслаждайтесь кофе. Наслаждайтесь жизнью!
А вот и сама притча о кофе и жизненных приоритетах .
Группа выпускников, успешных, сделавших замечательную карьеру, пришли в гости к своему старому профессору. Конечно же, вскоре разговор зашел о работе - выпускники жаловались на многочисленные трудности и жизненные проблемы.
Предложив своим гостям кофе, профессор пошел на кухню и вернулся с кофейником и подносом, уставленным самыми разными чашками - фарфоровыми, стеклянными, пластиковыми, хрустальными и простыми, и дорогими, и изысканными.
Когда выпускники разобрали чашки, профессор сказал: «Если вы заметили, все дорогие чашки разобраны. Никто не выбрал чашки простые и дешевые. Желание иметь для себя только лучшее и есть источник ваших проблем. Поймите, что чашка сама по себе не делает кофе лучше. Иногда она просто дороже, а иногда даже скрывает то, что мы пьем. То, что вы действительно хотели, было - кофе, а не чашка. Но вы сознательно выбрали лучшие чашки. А затем разглядывали, кому какая чашка досталась.
А теперь подумайте: жизнь - это кофе, а работа, деньги, положение, общество - это чашки. Это всего лишь инструменты для хранения Жизни. То, какую чашку мы имеем, не определяет и не меняет качества нашей Жизни. Иногда, концентрируясь только на чашке, мы забываем насладиться вкусом самого кофе. Наслаждайтесь своим кофе!!!»
Я желаю всем читателям блога содержательной жизни и прекрасного ее обрамления.
P.S. А что Вы думаете об этой притче?
На чем больше акцентируете внимание?
Обычно я не выкладываю в интернете свои произведения. Но вот неожиданно решила поучаствовать в «Весеннем литературном конкурсе имени В. Гаршина от сообщества «Литокон»». Вот ссылка на этот конкурс:
Поэтому полностью выложила здесь один из своих рассказов «Чашка кофе». Кому не лень, можете прочитать и проголосовать, если есть желание. Предупреждение: оченьмногобукв (6 печатных листов)!
Яна АНДЕРС
Чашка кофе
Рассказ
«... С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил...»
Иосиф Бродский
Она позвонила мне в начале апреля и сказала: «Я в Москве. Давай встретимся!». «Давай», — ответил я так, как будто ничего не случилось. — Когда ты улетаешь?». «Через две недели». «Я тебе перезвоню», — сказал я и не стал записывать её номер в память своего мобильного телефона. Я и не собирался ей звонить. Я не хотел её видеть. Вернее, очень хотел, но боялся. Боялся, что если увижу её снова, всё вернётся, и что она, как ураган Катрина, снова ворвётся в мою жизнь, сметая всё на своём пути, уничтожая то, что с таким трудом было восстановлено после последнего стихийного бедствия. «Лучше не начинать всё сначала, — подумал я. — Зачем бередить рану, которая уже почти зажила?». Поэтому я твёрдо решил ей не звонить и изо всех сил старался о ней не думать. Но чем больше я старался, тем больше я о ней думал. С того момента, как она позвонила, я думал о ней постоянно. У меня появилось такое чувство, будто где-то тикает мина замедленного действия, словно её телефонный звонок запустил невидимый часовой механизм, и неминуемый взрыв —теперь только дело времени.
Прошло почти две недели, и я уже надеялся, что она забыла про наш разговор и улетела обратно в свою Англию. Но она позвонила сама. «Я завтра улетаю, — сказала она. — У меня осталось совсем мало времени. Давай встретимся в нашем кафе, в том самом, помнишь?». «Хорошо, давай», — покорно ответил я, проклиная себя за своё малодушие. «Жду тебя там в семь часов», — уточнила она и положила трубку. Конечно, я помнил это кафе. Оно называлось «Стекляшка». Вернее, это мы с ней его так называли, потому что все стены в нём были стеклянные, а как оно называлось на самом деле, я не помнил.
Я подъехал к «Стекляшке» чуть раньше назначенного времени, припарковал машину, но не спешил выходить. Я сидел в машине и смотрел через лобовое стекло, пытаясь разглядеть её в застеклённом кафе. Мне необходимо было увидеть её издали до того, как я встречусь с ней лицом к лицу. Мне казалось, что это поможет мне сохранить самообладание при встрече с ней. Я узнал её почти сразу. Она сидела в центре, за столиком, поставив локти на стол и положив подбородок на скрещённые пальцы. Она была всё та же, только причёска была другая. На ней было что-то голубое. Она всегда любила этот цвет. Я вдруг вспомнил, что она тоже была одета во что-то голубое в тот последний вечер, после которого всё так резко изменилось.
Мы познакомились с ней на работе, она работала торговым представителем в отделе продаж, а я — администратором в отделе информатики. Началось наше общение в тот день, когда у неё возникли неполадки с компьютером. Я получил вызов, спустился на второй этаж, где находился её отдел, и подошёл к её столу.
— Какие проблемы? — спросил я её.
— Да вот, понимаешь, компьютер сдох! — огорчённо сказала она.
— Совсем?
— Да, похоже, что совсем.
— А ты его перезагружала?
— Конечно, перезагружала. Уже три раза. Ничего не помогает!
— Ладно, давай посмотрим.
Я сел рядом с ней и стал возиться с её компьютером. Я вышел в MS DOS и стал набирать на клавиатуре команды, в ответ на которые на чёрном экране возникали понятные мне строчки. Компьютер реагировал на мои команды, а это означало, что его можно оживить. Она следила за моими действиями с таким любопытством, словно я показывал ей фокусы.
— Дааа... Здорово у тебя получается! — сказала она, восхищённо глядя на меня.
— Что именно? — не понял я.
— Ну, то, что ты сейчас делаешь. Мне нравится, как ты общаешься с чёрным экраном!
Я рассмеялся. То, что было для меня элементарным, казалось ей каким-то чудодейством.
— А что значат вот эти значки? — она ткнула пальцем в экран.
— Ну, как тебе сказать... это я сейчас проверяю диск.
— Аааа... — протянула она. — А вот эти?
— Ну, понимаешь... Команды состоят из имени команды и, возможно, параметров, которые разделены пробелами. А скобками отмечаются необязательные элементы команд...
Сам не зная, почему, я вдруг стал подробно объяснять ей команды, при помощи которых я пытался реанимировать её компьютер. Она слушала меня, удивлённо подняв брови, с таким вниманием, словно я сообщал ей какую-то секретную информацию.
— Ну как? — через какое-то время спросила она. — Пациент будет жить?
— Пациент скорее жив, чем мёртв! — улыбнулся я.
— Ура!
С тех пор мы общались на работе каждый день. Обычно по утрам я приходил в офис раньше неё и ждал, когда она появится, заходил за ней в её отдел, и мы шли вместе по длинному коридору на кухню, чтобы налить себе кофе, болтали, шутили, договаривались, куда пойдём вместе обедать. Нам было интересно и легко друг с другом. Скоро наши отношения перешли из дружеских в более нежные, а через полгода мы стали настолько неразлучны, что уже не могли представить свою жизнь друг без друга. Когда я влюбился в неё? Даже не знаю. Мне кажется, я любил её с того самого дня, когда впервые её увидел. Мне кажется, я любил её всегда.
К ней подошёл официант и что-то сказал. Она подняла голову и что-то беззвучно ему ответила. Официант кивнул и удалился. То, что я видел за стеклом кафе, было похоже на сцену в немом кино. И ещё я вдруг представил, что наблюдаю за своей жизнью со стороны. Как если бы я умер и продолжал наблюдать за жизнью, в которой уже нет меня, но есть всё, что я считал «своим»: эта улица, это кафе и те, кто мне дорог. Вот она сидит, ждёт меня в кафе, а я не приду, потому что меня уже нет. Только она об этом пока ещё не знает. Догадывается ли она, что когда всё оборвалось и она уехала, внутри меня действительно что-то умерло?
Я не сразу заметил, что в наших отношениях что-то изменилось. Сначала мы стали реже встречаться. Каждый раз, когда я предлагал ей встретиться, она отказывалась, ссылаясь на какие-то неотложные дела. А потом она и вовсе перестала отвечать на мои звонки. Первое время я не придавал этому особого значения. Я решил, что она на что-то обиделась, и ждал подходящего случая, чтобы поговорить с ней об этом. Мы продолжали видеться каждый день в офисе, но я был загружен кучей новых проектов, и времени на общение в течение рабочего дня почти не было.
А потом был этот злополучный вечер у нас на работе. Что мы тогда праздновали? Кажется, восьмое марта. Я подарил ей цветы. Было шумно, играла музыка. Мы с ней танцевали. Меня что-то смутно беспокоило. Я заметил, что в ней что-то изменилось, но что именно, я не мог объяснить.
Она была всё та же: то же лицо, те же волосы, та же фигура. Но в ней появилась какая-то отстранённость: незнакомый блеск в глазах, непривычные нотки в голосе. В тот вечер она как-то уж слишком старалась быть весёлой, смеялась громче обычного, но это была какая-то наигранная весёлость, я чувствовал, что на самом деле ей совсем не весело. Когда мы отошли в сторону, я попытался её поцеловать, но она сказала, что на нас все смотрят, и ловко увернулась от меня. Мне показалось это странным: раньше её это не беспокоило, ведь в офисе все давно знали о наших отношениях. Я пытался спросить у неё, в чём дело, но она либо отшучивалась, либо делала вид, что ничего не слышит из-за громкой музыки. У меня было такое ощущение, что я участвую в какой-то театральной постановке, где все старательно играют свои роли, и только я один переживаю эту сцену по-настоящему, не осознавая, что это всего лишь театральное представление.
Я нутром чувствовал, что она от меня ускользает. Она всё ещё была со мной. Прикасаясь к ней, я ощущал тепло её рук, шелковистость волос, чувствовал лёгкий запах её духов. Но всё это уже казалось мне каким-то чужим. Её словно подменили. В тот вечер она уехала раньше меня, сказала, что у неё разболелась голова. Я вышел её проводить. Когда она садилась в свою машину, я задержал её руку в своей. Мне очень не хотелось расставаться с ней в тот вечер. Я словно чувствовал, что больше её не увижу.
А через несколько дней она позвонила, чтобы попрощаться...
Сидя в машине и наблюдая за ней через стекло кафе, я всё больше её ненавидел и чувствовал нарастающее желание завести мотор и уехать. Я понял, что именно так и сделаю, если сейчас же не заставлю себя выйти из машины.
Я открыл дверь «Стекляшки» и вошёл в кафе. Она сидела всё так же, скрестив пальцы рук. Она почти не изменилась. На ней был дымчато-голубой свитер. У неё была короткая стрижка, тёмная чёлка падала ей на лоб. И, хотя она отлично смотрелась с короткими волосами, мне стало жаль, что она остригла свои длинные пряди. Она показалась мне безумно красивой, такой красивой, что мне трудно было на неё смотреть.
— Катя! — тихо сказал я, подойдя к ней сбоку.
— Кирилл! Привет! — она улыбнулась так, словно мы расстались только вчера, хотя прошло уже три года.
Мы поцеловались, как старые друзья. Именно этого я твёрдо обещал себе не делать. Я так долго её ненавидел, что мне казалось: если когда-нибудь снова её увижу, то и пальцем не смогу к ней прикоснуться. А вот увидел — и вся моя ненависть вдруг куда-то испарилась. Я сел по левую руку от неё. «Надо было сесть напротив неё! — мысленно досадовал я на себя. — Лучше держаться от неё на безопасном расстоянии».
Снова подошёл официант. Мы заказали по большой чашке кофе: я — обычный капучино, а она — двойной.
— Это чтобы подольше не ложиться спать, — объяснила она. — Мне сегодня ещё чемодан собирать.
— Как всегда, в последний момент?
— Ну да. Ты же знаешь, я всегда всё делаю в последний момент. Традиция у меня такая.
— Ну как тебе Москва? — как можно беспечнее спросил я.
— Москва очень изменилась. Я заметила много новых зданий. И ещё мне показалось, что в Москве прибавилось народу. А может, я просто отвыкла, потому что давно здесь не была.
— А сколько лет ты не приезжала в Москву?
— Три года.
— Почему? Не было желания?
— Да нет, желание, конечно, было! Просто у меня родился сын, а лететь так далеко с маленьким ребёнком мне не хотелось.
— Сколько ему сейчас? — лелея смутную надежду, спросил я.
— Сейчас ему два года, — ответила она.
«Мы расстались больше трёх лет назад. Значит, он никак не может быть моим», — подумал я, испытывая одновременно и облегчение и разочарование.
— Как назвала сына?
— Коля. А по-английски — «Nick». Я специально выбрала такое имя, чтобы хорошо звучало и по-русски и по-английски.
Глупо, конечно, но я почему-то надеялся, что она назовёт сына «Кирилл».
— Расскажи лучше, как ты? — попросила она
— Я? Да нормально всё. Недавно женился.
— Поздравляю! А живёшь ты теперь где?
— Мы купили новую квартиру. В том же районе, где я жил раньше.
— А работаешь всё там же?
— Нет, из той компании я ушёл вскоре после того, как ты уехала.
— Почему?
— Мне неожиданно предложили новую работу с повышением. Зарплата выше и недалеко от дома, — соврал я. На самом деле зарплата была такая же, а на работу мне теперь приходилось ездить на другой конец Москвы. Просто я не мог больше выносить сочувствующие взгляды своих сослуживцев, когда она вышла замуж за англичанина и укатила с ним в Англию.
Она сидела совсем близко от меня. Чем больше я на неё смотрел, тем больше мне хотелось к ней прикоснуться. Я вдруг совершенно некстати вспомнил, что у неё под левой грудью родинка и что она боится щекотки в самых неожиданных местах.
— Не смотри на меня так, — сказала она. — А то я нервничаю.
— Я тоже.
— Ты мне ни разу не позвонил, пока я была в Москве, — сказала она, заглядывая мне в глаза.
— Знаю.
— Ты что, боялся меня видеть?
— Да.
— Почему?
— Не знаю. Наверное, ещё что-то осталось, — сказал я и тут же возненавидел себя за это, потому что только что выдал себя с головой.
— Я это почувствовала.
— Почему ты уехала? — спросил я. На самом деле я хотел спросить: «Почему ты выбрала его, а не меня?», но такая постановка вопроса была для меня слишком унизительна.
— Ну, понимаешь, мы с тобой были вместе уже два года и ты мне ничего не предлагал. А он предложил.
— И что же он тебе предложил? Особняк с дворецким и садовником, отдых на собственной вилле в Ницце и личный вертолёт? — зло съязвил я.
— Нет, ничего такого у него нет. Когда я вышла за него замуж, он был бедным студентом. Мы познакомились в Москве, где он изучал русскую литературу. Он предложил мне только себя и Лондон.
— То есть, тебе просто захотелось уехать за границу?
— Нет. Я просто влюбилась, — виновато улыбнулась она. — В Джона и в Лондон.
«Ах, у него, оказывается, есть имя! Джон! Ну, конечно, как ещё могут звать англичанина!? Конечно же, Джон!».
— Неужели тебе здесь жилось так плохо, что тебе необходимо было уехать в Лондон? — не унимался я.
— Дело не в том, что мне здесь жилось плохо. Мне здесь жилось нормально. Просто мне очень понравилась Англия. Знаешь, я же с детства учила английский, мы в школе заучивали наизусть целые тексты про Букингемский дворец, Биг-Бен, Тауэрский мост, Вестминстерское аббатство. И в моём воображении с детства существовал город, которого я никогда не видела, но знала о нём почти всё. А когда я первый раз приехала в Лондон, то обнаружила, что созданный в моём воображении город существует на самом деле! И оказалось, что выглядит он именно так, как я его себе представляла. Я даже знала, где находится мост Ватерлоо и как выйти с улицы Пикадилли к Трафальгарской площади! Я просто влюбилась в этот город и мне не хотелось его терять.
— Понятно. Значит, ты вышла замуж за Лондон! — продолжал язвить я.
— Нет. Я вышла замуж за Джона. Он — очень хороший человек и очень любит меня и сына. Лучше расскажи о своей жене, — переменила она тему. — Кто она? Чем занимается?
— Мою жену зовут Марина. По профессии она — бухгалтер. Работает в банке. Отлично готовит. У нас всё хорошо.
— Я рада за тебя.
Я, конечно, не стал ей говорить, что жена моя внешне чем-то напоминала мне Катю, и я, как дурак, надеялся, что она сможет мне её заменить. Но, женившись на Марине, я с запозданием обнаружил, что ничего общего с Катей, кроме внешнего сходства, у неё нет.
Мы заказали ещё по чашке кофе с пирожными и заговорили о нашей прошлой работе, о Катином смешном рыжем начальнике, которому всегда были коротки его брюки, и его секретарше, которая умело руководила своим шефом. Я старался вести себя непринуждённо, но отчётливо чувствовал, как на меня медленно и неизбежно надвигается ураган под названием «Катрина». Больше всего на свете в тот момент мне хотелось схватить Катю, крепко прижать её к себе и больше никогда никуда от себя не отпускать. Я подумал, что если я сейчас же что-то не предприму, то мина с часовым механизмом неизбежно взорвётся, и после этого взрыва мне снова придётся собирать себя по кускам. Когда Катя вышла в туалет, я посмотрел на часы. Мы проговорили целых три часа, а по моим ощущениям — не больше пятнадцати минут. Я подозвал официанта и попросил его вызвать по телефону такси.
Она вернулась, села на своё место и мы ещё какое-то время болтали, вспоминая общих знакомых. С некоторыми из них я какое-то время поддерживал связь, но постепенно мы начали общаться всё реже, а потом и вовсе перестали. Неожиданно в полумрак кафе ворвался свет автомобильных фар. Посмотрев в окно, я увидел, что к «Стекляшке» подъехала машина.
— Чёрная «Волга» номер 218, — сказал подошедший официант, и это прозвучало, как приговор.
— Что? — не поняла она.
— Такси подъехало. Вы заказывали, — напомнил официант.
— Да, я забыл тебе сказать, что я вызвал для тебя такси, — невозмутимо сказал я. — Извини, что не смогу тебя сам отвезти. Просто нам не по пути.
— Понятно... — растерянно сказала она, и я почувствовал, что ей не хочется уходить.
Я, конечно, мог отвезти Катю на своей машине, но мне хотелось поскорее с ней расстаться, чтобы не успеть к ней снова привыкнуть и не отдирать её потом от себя с мясом. Я чувствовал, что уже начинаю к ней привыкать и, если сейчас её от меня не увезёт такси, то мина с часовым механизмом неминуемо разорвётся, и завтра я снова буду, скрипя зубами, зализывать раны, ненавидеть себя за свою слабость и мучиться от сознания своего бессилия и неспособности что-либо изменить.
Мы медленно встали и пошли к выходу. На улице было темно и сыро, и я взял её за руку, чтобы она не оступилась.
— Почему ты мне позвонила? — спросил я.
— Я просто очень хотела тебя увидеть.
— Почему? — допытывался я.
— Наверное, ещё что-то осталось, — повторила она мою фразу.
Мы прошли по улице несколько шагов, взявшись за руки. Это было так естественно, как будто мы никогда не расставались. Когда мы подошли к машине, я отпустил её руку. Она потянулась ко мне в темноте, мы обнялись и стояли так несколько секунд. Я почувствовал, что она гладит меня по волосам.
— Ты сердишься? — спросила она.
— Уже нет, — соврал я.
Она поцеловала меня в шею. Мне не хотелось её отпускать.
— Ну, пока, — сказал я и почувствовал, как банально это прозвучало, словно мы расстаёмся до завтра.
— Прости меня, — сказала она.
Мне страшно хотелось её поцеловать, но она, казалось, была уже так далека от меня.
Я открыл перед ней дверцу машины, она села. Я заплатил таксисту, машина тронулась. Я стоял и смотрел, как она машет мне рукой из окошка такси. Было темно, и я не видел её лица. Когда такси скрылось за поворотом, я развернулся и пошёл к своей машине. Зачем она приехала? Я ведь уже почти перестал её вспоминать, а она взяла и вдруг объявилась. Всплыла на поверхность из пучины неизвестности. Я был зол на себя. Не надо было с ней встречаться! Нужно было придумать какую-нибудь отговорку: мол, занят или уехал куда-то. «Не думать! Не вспоминать о ней! — пытался приказать я себе. — Жить по-прежнему, как жилось без неё. Работа — дом — работа. Иногда жена...»
Из динамиков в машине доносилась знакомая музыка. Я сделал погромче:
О лютой ненависти и святой любви.
Что творится, что творилось на твоей земле.
Всё в этой музыке, ты только улови...»
КАТЯ, ОСТАНЬСЯ!
* * *
Ночное такси уносило её от него. Далеко-далеко, из той, прежней жизни. Ей очень хотелось выпрыгнуть из машины, вернуться и поцеловать ему руку за всё, что ему пришлось пережить из-за неё. Но сделать этого она не могла. Поэтому она послушно сидела в такси и следила за огнями, мелькавшими за окном. Она чувствовала, что частица её осталась там, с ним, на тёмной улице, возле стеклянного кафе. Он унесёт эту частицу с собой в свой новый дом, который она никогда не видела и никогда не увидит. Он будет жить с этой частицей так же, как и она продолжает жить с частицей его. Они останутся друг в друге, пока помнят друг друга. Пока помнят. Слёзы тихо покатились по её лицу. По радио звучало что-то знакомое.
— Пожалуйста, сделайте погромче, — попросила она водителя.
Водитель повернул ручку радиоприёмника, и она услышала:
«О несчастных и счастливых, о добре и зле.
О лютой ненависти и святой любви...»
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
UPDATE: Ура! Я - победитель литературного конкурса имени Всеволода Гаршина (весна 2012 г.)!
За рассказ "Чашка кофе" я получила вот эти дипломы:
Loading...